В статье рассматриваются факторы, влияющие на формирование структуры идентичности населения Афганистана, среди которых природно-географическая среда, социальная структура общества, политический фактор, а также особенности исторически сложившихся хозяйственно-культурных типов.
Ключевые слова: архаичные формы солидарности, примордиализм, конструктивизм, национальная идентичность.
Сегодня одной из значимых угроз Афганистана – сепаратистские настроения его этнических политических элит. Раздел Афганистана, по справедливому замечанию А. Князева, может привести к эффекту «домино» в странах Центральной Азии [1], к реализации центробежных сценариев.
Этническая неоднородность афганского общества, непрекращающиеся межэтнические конфликты актуализируют проблему идентичности, которая может, как способствовать консолидации социума, так и затруднять ее. Идентичность представляет собой сложноорганизованную систему, в которой можно выделить следующие уровни:
— микроуровень образуют примордиальные компоненты идентичности, которые представляют собой объективную данность, не зависящую от воли носителей. Интересы и стимулы предопределены ценностями и нормами, существующими в обществе. Когда индивид приходит в мир, он «погружается» в определенную культурную «наследственность», которую усваивает от окружающих людей. Примордиальным компонентам идентичности соответствуют локальные формы социальной солидарности, такие как семья, клан, род, община;
— макроуровень образуют инструментальные компоненты идентичности, при помощи которых люди добиваются тех или иных целей: социальной мобильности, преодоление доминирования и предпочтения, социального контроля, осуществления взаимных услуг и солидарного поведения. Инструментальным компонентам идентичности соответствуют наднациональные формы групповой солидарности, в частности, культурно-цивилизационные;
— мегауровень состоит из компонентов конструктивизма, которые представляют собой результат целенаправленной деятельности элиты. К таким компонентам можно отнести гражданскую (национальную) идентичность.
Между собой представленные уровни находятся в определенных взаимосвязях. Так, например, конструирование идентичности, как на индивидуальном уровне, так и на коллективном, осуществляется с помощью устойчивых схем, существующих объективно. Поэтому идентичность – это процесс конструирования примордиальности, успешность которого определяется комплексом связей с объективной реальностью. Социальное конструирование не может не учитывать потребности населения ощущать себя членом общности, обладающей историей, традицией, культурно-исторической памятью, священными, непреходящими символами.
На основе указанных социально-философских положений рассмотрим структуру идентичности населения Афганистана и условия ее формирования.
Природно-географическая локализация территории Афганистана является одной из объективных причин обособленности населения страны, которое представляет собой гетерогенное общество. По числу этнических групп Афганистан занимает одно из первых мест на Ближнем и Среднем Востоке. В стране проживает свыше 10 народностей и несколько десятков этносов, относящихся к иранской, индийской, тюркско-монгольской, семито-хамитской и дравидской этническим группам, а также более ста племен и множество родоплеменных групп. Кроме того, эмигранты образуют свои этногруппы. Население страны различается не только по физико-антропологическим признакам, но и по языку, культуре, уровню социально-экономического развития.
Неоднородность общества усугубляет высокая дисперсность расселения этногрупп. В результате переселенческой политики в конце XIX — начале XX вв. пуштунские племена были переселены в северную и центральную части страны. В результате «уже в 1930-х гг. … многие кишлаки Кундузского и Ханабадского районов, где раньше жили таджики и узбеки, были полностью заселены пуштунами. Такая же картина наблюдалась в Каттагане, в районах Ташкургана, Айбака, Ходжа-Нахру. Большое число пуштунских семей появилось в Бадахшане». На юге страны существуют большие анклавы таджиков и шиитов-хазарейцев. А. Князев в этой связи справедливо отмечает, что определить географию расселения этносов Афганистана практически невозможно [1]. Таким образом, ландшафтно-географическая локализация населения Афганистана способствует доминированию первичных форм групповой солидарности.
Религиозные, языковые и культурные различия проходят не только по границам расселения этносов, отмечает Ю.П. Лалетин, но и внутри этнических образований [2]. Так, например, среди хазарейцев есть как шииты-имамиты, так и представители исмаилитов. Основная часть пуштунов является приверженцами ханифитского толка суннизма, однако среди пуштунских племен есть сторонники суфийских орденов кадирия и накшбандия. Шиитами является пуштунское племя тури, часть племени джаджи, некоторые кланы племени оракзаев Тираха, отдельные роды племени бангаш Верхнего Куррама и клана мани племени африди.
Между крупными племенными союзами, отдельными племенами, входящими в одно объединение, возникает вражда и противоречия, что является свидетельством устойчивости первичных форм группой солидарности и прочности архаичных форм идентичности. Так, например, согласно мифологическим представлениям пуштунов прародителем афганцев является Кайс, от внуков которого происходит большая часть пуштунских племен, а пуштуны-гильзаи являются пуштунами лишь по материнской линии. Эта легенда и стала источником вражды и противоречий между пуштунскими племенами, препятствуя их консолидации.
Консолидации общества препятствует и раздельность практически всех крупных народов, проживающих в Афганистане, кроме хазарейцев. Пуштуны, белуджи, таджики, узбеки, казахи, туркмены, киргизы входят в состав сопредельных государств. Так, например, этнодемографическая картина двух самых крупных этносов в Афганистане выглядит следующим образом: пуштуны в Афганистане — 8-9 миллионов, а в Пакистане их – 13-14 миллионов; таджиков в Афганистане — около 4 миллионов, в Таджикистане -3,5 миллиона [1]. Разделенность народов порождает у них тягу к своим зарубежным этническим частям, препятствуя национальной консолидации афганского общества и актуализируя инструментальные компоненты идентичности.
Несмотря на пестрый этнический состав населения Афганистана, определяют общую этнополитическую ситуацию в стране пуштуны и таджики, которые вместе составляют более 60% населения [6].
Особенности природы и хозяйственной деятельности наложили свой отпечаток на взаимоотношения этих народов, характеризующиеся антагонизмом и враждебностью. Пуштуны с давних времен занимались кочевым скотоводством в отрогах Сулеймановых гор, в то время как таджики занимались земледелием в Кандагарской равнине.
Важным представляется сравнение этих, параллельно существующих, хозяйственно-культурных типов. У скотоводов-кочевников стойко сохраняются архаичные черты образа жизни, сознания и поведения, которые имеют первобытные истоки. У кочевых племен сохранилась устойчивая родоплеменная структура. У пуштуна воспитывается чувство уважения к соплеменникам, что выражается в принципе «мусават», согласно которому все пуштуны – братья. Кровная месть, нетерпимость к обиде и оскорблению — закон жизни пуштунов.
Патриархальный уклад не оставляет места для проявления самостоятельности, формируя социально инфантильную личность, не способную нести ответственность за себя. С социальным инфантилизмом связана конфронтация со всем, что выходит за границы общины, препятствуя формированию гражданской идентичности. Несмотря на радушный прием, который оказали пуштуны гостю в своем доме, этого же гостя за пределами своего селения обирали до нитки.
Строй жизни кочевников основывается на управлении стадами животных и на военных столкновениях. Война – способ их существования, неотъемлемый элемент хозяйственной и духовной жизни. Поэтому для скотоводов-кочевников характерно культивирование агрессивности как доблести подлинного воина.
С детства пуштунам внушают, что победа или смерть в бою одинаковы почетны. Пуштуны прекрасно владеют оружием и никогда не расстаются с ним. Они не выражают отчаяние по поводу гибели близких на войне, ведь дело погибшего продолжат его сородичи. В воспитании детей не делают различий между мальчиками и девочками. А.Б. Оришев отмечает, что «на женщин также распространяется требование быть мужественными и наравне с мужчинами участвовать в битвах»[5]. Агрессивность – не врожденное качество пуштун, а формируемое образом жизни культурное качество этноса.
Грабительские войны имеют большое значение в жизни кочевников, определяя грань отличия их жизни от жизни земледельцев.
Рассматривая взаимоотношения таджиков и пуштунов, Р.М. Махмадшоев отмечает, что «само название «Афганистан» происходит от таджикского слова «афган», которое означает «стон», «плач», «вопль». Потому что к югу от Кандагара, а отрогах Сулеймановых гор еще с давних времен обитали грозные кочевые племена-пуштуны, которые не пропускали ни одного путника, торгового каравана, чтобы не грабить, не убивать и не увести в плен»[4]. В кочующих племенах численность вооруженных отрядов, чья военная подготовка не уступает регулярным войскам составляет до 20% населения [3]. В вооруженных отрядах поддерживается железная дисциплина, за нарушение которой полагаются суровые наказания, вплоть до смертной казни.
Практически-созидательная деятельность сформировала у земледельцев отношение к войне как вынужденной стороне жизни. Так, например, таджики, проживающие в непреступных естественных крепостях к северо-востоку от Кабула в Панджшере и Бадахшане, несмотря на свою воинственность, настолько привязаны к домашнему очагу, что неспособны к активным наступательным действиям. Земледельцы миролюбивы, они объективно заинтересованы в едином экономическом и политическом пространстве. Очевидно поэтому, как отмечает А.Ю. Умнов, «стремившиеся к централизации пуштуны опирались не на склонных к обособленности сородичей, а на равнинных таджиков…»[6].
В отличие от кочевников, перемещающихся в пространстве, земледельцы перемещаются во времени, т.е. для них характерно не перемещение, а развитие. Поэтому земледельческое бытие оказалось более прогрессивным. И хотя, как свидетельствует история, кочевники, как правило, побеждали земледельцев в военных схватках, однако после победы перенимали образ жизни земледельцев, а кочевое бытие сохраняли в армии.
Так с целью закрепления присоединенных непуштунских территорий кабульские эмиры переселили на них пуштунов, передав им лучшие поливные земли. В результате переселенцы-пуштуны перешли к оседлому образу жизни, способствуя общему экономическому подъему и увеличению налоговых сборов [1].
Свобода — одна из значимых характеристик культуры кочевых народов. Не анализируя диалектику данной характеристики, обратим внимание на то, что пуштуны дорожат своей свободой. А.А. Ляховский в своей статье, ссылаясь на А.Е. Снесарева, приводит слова пуштуна, обращенные к англичанину: «Пусть мы бедны и у нас льется кровь… это наше внутреннее дело, но мы, афганцы, всегда и прежде всего свободны»[3]. Поэтому иностранное присутствие в Афганистане является фактором дестабилизации, препятствующим формированию национальной идентичности.
Среди политических факторов, сдерживающих формирование национальной идентичности, — дискриминационная политика правящей пуштунской верхушки в отношении этнических меньшинств.
В социальной структуре афганского общества определяющим является этнический компонент. По этническому признаку были созданы и политические партии. Лестница социальной иерархии афганского общества представлена в исследовании Ю.П. Лалетина: «… на верхней ступени – пуштуны, ниже – таджики, далее – белуджи, нуристанцы, узбеки, туркмены и др., а в самом низу – хазарейцы.
Этнический срез социальной пирамиды в предреволюционном Афганистане (т.е. до 1978 г.) представлял собой следующую картину: верхний ярус – пуштунская военно-политическая власть; ниже – пуштуно-таджикская крупная торгово-промышленная буржуазия…; далее – средняя и мелкая преимущественно непуштунская буржуазия (около половины – таджики…); на всех уровнях рассредоточена интеллигенция преимущественно таджикско-пуштунского состава; в основании социальной пирамиды – трудящиеся и полупролетарские слои (фабрично-заводской рабочий класс на 2/3 состоял из непуштунских элементов…)»[2]. Таким образом, афганское общество фрагментировано и представляет собой комбинацию различных типов социальных связей. Этноиерархическая организация общества приводит к перманентной межэтнической конфронтации.
Следствием розни, взаимного недоверия, переходящего во вражду, подозрительности по отношению к центральной власти становится угроза дезинтеграции государства. Эта тенденция стала особенно заметна после вывода советских войск и переноса вооруженной борьбы на местный уровень.
В стране, раздробленной на ряд регионов, существующих автономно от центральной власти, доминируют традиционные архаичные формы идентичности. Устойчивость примордиальных компонентов идентичности в афганском обществе связана с тем, что архаические, общинные представления и институты сохраняют свою значимость в общественном сознании. Способна ли политическая элита Афганистана консолидировать фрагментарное, гетерогенное общество и создать необходимые условия для формирования национальной (гражданской) идентичности, компоненты которой призваны упорядочить многообразие примордиального уровня?
Ольга Ладыгина,
заведующая кафедрой культурологии, педагогики, психологии РТСУ, доктор философских наук, доцент
Литература:
Князев А. <Раздел Афганистана вызовет «эффект домино» для всей Средней Азии> regnum.ru
Лалетин Ю.П. <Этносы в Афганистане: напряженность взаимоотношений> mgimo.ru
Ляховский А.А. <Трагедия и доблесть Афганистана Оришев А.Б. «Пуштунвали» - история жизни и философия пуштунов> rsva.ru
Махмадшоев Р.М. <Таджики и пуштуны: вопросы взаимоотношений> nsu.ru
Оришев А.Б. <«Пуштунвали» - история жизни и философия пуштунов> ppcademy.ru
Умнов А.Ю. <Афганистан: проблемы и перспективы> limes.ru
